Verse. Которая звезда.

«Пусть волосы пахнут измятым летом,

 немного одета, немного раздета…»

Ей очень хотелось петь во весь голос, но она пересекала центральный бульвар, вокруг были люди, и она была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, насколько сомнительным будет удовольствие видеть их вытянутые лица.

На часах восемь. Люди топали на работу, она возвращалась домой. На ней были синие джинсы, свободная белая майка с открытой спиной и тонюсенькие шпильки. Она прошагала за последние сутки километров сто, наверное, но в этом была вся она: позови её копать картошку – она все равно придет, как на праздник, - на каблуках.

У неё было замечательное имя  - Виолетта. Она  шутила, что мама за всю жизнь наказала её всего лишь один раз – когда дала имя.

Вилка, Вилок – теперь это вызывает у неё теплую улыбку и приступ ностальгии. А раньше! Раньше были яростные детские слезы размером с крыжовник.

Боже, какое же расчудесное настроение было у неё сейчас! Они дописывают альбом, а заглавная песня уже попала в ротацию ведущих радиостанций страны!! А-а-а-а! Ей уже не петь, кричать во весь голос хотелось. Мысли перебивали одна другую…

«Леська будет в восторге. Она еще в девятом классе попросила: «На задней обложке своего альбома напиши «спасибо маме, папе и Олесе». Леська молодец! Она всегда занала, что я стану…эээ.. звездой. А что? Звездой! Звездищей! Кто еще знал? Тарас! Ну, конечно же, знал. Иначе бы не стал со мной возиться, не ушел бы из группы, не стал бы писать столько песен. Тарас, Тарасище! (Ну и имечко у него, похлеще моего). Кто еще? Вовка. Мой золотой мужчина. Он никогда не говорит, но я знаю, что он собирает все публикации обо мне, старательно вклеивает их в зелёную тетрадь и прячет её в своем старом рюкзаке. Ну, конечно же, он тоже всегда ве.. Черт! Забыла ему позвонить. Обещала и забыла. Черт-черт-черт! А вчера клялась, что это в последний раз…

- Але! Вов, привет, малыш. Прости, я задержалась немного. Мы сводили последнюю.. Что? Поговорим дома? Хорошо.

«Нет, ну надо же было снова так облажаться. А он тоже хорош, мог бы сам позвонить, но нет. Обещала – значит звони сама.»

Виола купила по пути пломбир, два йогурта и четыре огурца, поднялась на четвертый этаж и нажала звонок. Вовка открыл босоногий, сонный и смешной. «По утрам он всегда смешной, - подумала Виола. – даже когда хмурый». Он прошлепал в кухню, Виола прошелестела за ним.

- А мы записали припев к последней песне, - Виола широко улыбнулась и запела ритм-энд-блюз - Пусть волосы пахнут измятым летом, немного одета, немного раздета.. В ритмах ускользающих ловлю его тени…

- Патрика Суэйзи из фильма «Привидение»! – моментально парировал Вовка.

«Шутит – значит, уже не сердится», - подумала Виола и решила перейти в наступление.

- Вов, я подумала… Мы переезжаем в Москву.

- Это ты плохо подумала.

- Я серьезно.

- Я тоже.

- Понимаешь..

- Понимаю.

- Нет, Вовк, ты не понимаешь

- Прекрасно понимаю.

Он был так спокоен и это его спокойствие задевало её больше, чем эта рекламная пародия.

- Я должна ехать, я должна быть там.

- Ты должна – ты и едь.

- Но я не могу тебя здесь оставить. Ты должен поехать со мной.

- Я никуда не поеду. А не можешь оставить меня – значит, оставайся и ты.

- Ты сошел с ума! Ты же знаешь, сколько я… мы сил потратили, чтобы нас заметили, чтобы предложили этот контракт. Мы едем в Москву… завтра же! Нет, сейчас же! Собирай вещи, я заберу машину и мы поедем.

- Не смеши меня.

- Что значит «не смеши»?! Кажется, синьор-помидор, Вы начали забываться. Или кто-то снова возомнил себя самым умным и взрослым и принял решение за всех? Дудки! Марш собирать вещи. Я ни ночи не останусь здесь ночевать!

- Ночевать? Да, когда ты последний раз здесь ночевала? Поза-поза-поза-позавчера? Когда, скажи? Ты живешь на работе, и даже когда ты дома – ты все равно там. Когда мы с тобой  последний раз отдыхали вместе? А? Да ты даже на дачу за сорок километров не можешь со мной съездить! Я уж не говорю про байдарки. Ты четыре года обещаешь мне их! Четыре года! Это же целая жизнь! Целая жизнь, мам! Четыре года!

Виолку словно огрели пыльным мешком. Она попыталась поправить очки, которых не было уже два месяца – она сделала операцию и теперь видела отлично. Отлично видела, но, кажется, просмотрела. Что-то важное. И это важное сейчас случайно «упало» здесь, на кухне, к её загорелым ногам с безупречным педикюром. «Упало» из рук сына, который на самом деле стал уже не сыном, а отцом или верным другом, который взял на себя все домашние хлопоты, позволил ей идти к своей цели и не думать о бытовых мелочах,  не думать о нем, который на самом-самом-самом деле так хотел быть просто тринадцатилетним мальчишкой.

Виола видела, как он прошел в коридор, погремел ключами, буркнул «я к Олегу» и скрылся за дверью. Она слышала, как чуть позже громыхнула подъездная дверь, как сосед сверху разбил стакан и чертыхнулся, как подъехал автомобиль к подъезду, как её  крупные слезы размером с крыжовник капали на пол.

Потом Виола спала. Ей снилось, что она – Мерлин Монро. А помощник режиссера, кричал ей: «Улыбайся! Улыбайся! Ты же звезда!» Сын тоже улыбался, хлопал кинохлопушкой и говорил: «Скоро спуск на байдарках. Все поедут. И Патрик Суэйзи тоже». Виола спала и знала, что она проснется и скажет Вовке, что она никуда не поедет, что она теперь честно-честно будет ночевать дома и только редко-редко в студии. Скажет, что они сегодня вечером поедут покупать качели для дачи, что Тарасу нужен подарок на день рождения, и Вовка непременно должен ей помочь его выбрать. Она спала, улыбалась и не знала, что Вовка уже вернулся, приготовил суп с клецками и упаковал два больших чемодана. Себе и маме, которая звезда….